Я открыл дневник, который лежал в сумке. Тонкие листы пергамента хрустели под пальцами, а на них выпуклыми линиями вились буквы. На первой странице была базовая информация:
Имя — уже сам не помню.
Прозвище — Норд.
Дата рождения — 29 ноября 1364 года.
Место рождения — безымянная деревня в Дании.
Мать — скончалась при родах. Имя неизвестно.
Отец — неизвестен.
На этом первая страница заканчивалась. На второй странице еще более мелко и еще менее понятно начиналась история жизни.
«М-да, почерк у меня оставляет желать лучшего,» — сказал я себе, закрыл дневник и отпил из кружки. — «Если я выпью «Заряд», то и так, со временем все вспомню. Ну или хотя бы научусь разбирать собственный почерк. Ну а если не выпью… не хватит ли мне и этого, чтобы начать новую жизнь?»
Я отложил дневник обратно в сумку и зарыл его среди свертков одежды.
Свеча медленно прогорала, а бутылка водки становилась все легче. Я же просто сидел и пил, сам того не замечая. Думая, использовать или не использовать «Заряд», я не замечал ни что сам делаю, ни течения времени. В какой-то момент я обнаружил себя вглядывающимся в глубину этой голубоватой жидкости и не думающим ни о чем. Обнаружив собственное безделье, я вернулся к размышлениям о необходимости знать всю правду о своей жизни.
В конце концов от свечи остался лишь маленький, едва горящий огарок, а от водки — едва рюмка. Я зажег неиспользованную свечу и взял «заряд» в руки. Казалось бы, ничего особенного, похоже на слегка подкрашенную синькой воду. Хотя, а вдруг так и есть? Но тогда какой смысл в этом письме?
Раздался стук в дверь. Три раза, как всегда. Встав на ноги, я понял что едва могу стоять. Поэтому решил как можно быстрее открыть дверь трактирщику, но немного не рассчитал и очень удачно врезался в дверь, которую должен был открыть. Опершись правой рукой на стену рядом, я потянул дверь, концентрируя все свое внимание на том, чтобы удержаться на ногах.
«Добрый вечер, мистер Норд. Я решил, что ужин вам не помешает. Вот, — он протянул был поднос с картошкой, парой сосисок и элем, но потом увидел, что я едва стою на ногах. — Ой, да вы, смотрю, совсем пьяны. Не волнуйтесь, я поставлю поднос сам.»
Я навалился на стену, открыв ему проход в комнату. Он прошел, увидел, что на столе нет места, и быстро заменил пустые тарелку и кружку на полные. После этого он снова вышел в коридор и сказал:
«Приятного аппетита, мистер Норд.»
После этого он ушел, прикрыв за собой дверь.
Я, шатаясь, вернулся к столу и тяжело рухнул на стул. Снова взглянул на снова стоявший на краю стола «заряд». Схватил его, откупорил и выпил залпом. Желание было мимолетным, и я тут же пожалел о нем, потому что, как только жидкая магия достигла желудка, оттуда стала изливаться боль такой силы, что я сполз со стола на пол и сжался в надежде, что так боль отступит. Но отступило только опьянение, а через несколько секунд и сознание.
***
Очнулся я уже в кровати. Я смотрел в деревянный, с огромными промежутками между досками, потолок. На весь дом шел запах, такой приятный, родной. Бабушка опять что-то состряпала. Сползаю с кровати и спускаюсь на первый этаж. Там бабушка в старом засаленном фартуке хлопочет, а на столе под чистой тряпицей стоит источник запаха. Тихонько, чтоб бабушка не заметила, подхожу и поднимаю тряпицу. Под ней оказался все еще пышущий жаром и безумно пахнущий яблочный пирог.
«Куда руки суешь?!» — раздалось у меня за спиной. Медленно, с опаской, оглянувшись, я увидел бабушку с дымящейся деревянной тарелкой в руках. — «Пока не съешь кашу, пирога тебе не видать!» — сунула тарелку мне в руки.
С кислым выражением лица я сел за стол и стал медленно, через силу проглатывая, есть ненавистную пшенную кашу.
***
Я обнаружил себя сидящим на краю колодца. Свесил ноги в пропасть и смотрел по сторонам. Сегодня было достаточно жарко, а от колодца тянуло хоть какой-то прохладой. Уже смеркалось, а в животе неприятно урчало.
«Внучек!» — раздалось из нашего с бабушкой дома. — «Иди ужинать!»
Откинувшись назад и практически перекувырнувшись, я спрыгнул с колодца и побежал домой. Там меня ждала ячменная каша с грибами и одна из оставшихся с зимы колбасок. Пока мы ели, пришла бабушкина знакомая. Подсела к нам и стала забалтывать бабушку. Пока я ел меня не особо интересовало все это действо: ну говорят и пусть говорят. Но когда каша в тарелке закончилась, я решил их послушать. Но о чем интересном для десятилетнего ребенка могут говорить бабки? Скоро мне стало скучно.
«Баб, а баб?»
«Что?»
«А можно мне еще каши?»
«Да, конечно,» — рассеянно отмахнулась от меня бабушка.
Я подошел с тарелкой и ложкой к очагу. Там, на едва тлеющих угольях, стоял всего один горшок — с кашей. Не спеша, я наложил себе весьма приличную порцию и вернулся за стол. Эту порцию я ел гораздо медленнее — иногда бабки могут разговаривать часами.
Когда и эта порция закончилась, мне снова стало скучно. Я стал слушать. Кто-то выходил замуж…
«Баб, а баб?»
«Что?»
«А что значит «замуж»?»
Кто-то не умеет шить…
«Баб, а баб?»
«Что?» — уже более раздраженно
«А что значит «шить»?»
Кто-то безответственный…
«Баб, а баб?»
«Что?!»
«А что значит безответственный?
«Да замолчи ты уже! Заколебал! С человеком не дает поговорить! Иди в постель спать! И чтоб ни звука!»
Я молча, смотря в пол, ушел на второй этаж, сделав себе заметку в памяти быть тише.
***
Очнулся я на твердом полу в полной темноте. Голова норовила расколоться надвое, а тройной стук в дверь был оглушительным. Медленно поднявшись и открыв дверь, я увидел улыбающегося трактирщика с тарелкой ячменной каши, кружкой эля и кружкой огуречного рассола.
Мне лично Ваш сайт посоветовали родные. Как я сейчас понимаю, отнюдь не задаром.