Метель
Я проснулся холодным зимним утром от криков дедушки — давно уже пора было встать и начать работать. Последний день в году – время, когда нужно все дела, особенно уличные закончить до заката. Одевшись, я сунулся к обеденному столу — пусто. Только одинокая корка хлеба валялась где-то в углу. Схватив ее, я выбежал на улицу. Поздно встал — наверстывай упущенное или получишь втык.
Лопата. Нужно срочно расчистить тропинки и дорогу. Сразу вылетает пара часов. Колодец. Натаскать воды в дом. Сарай. Покормить скотину. Ну, с этими двумя справлюсь быстро. Дядь Вася. Принести пузырь самогона. А вот тут уже веселее. Мы живем за пределами деревни, и нас с Дядь Васей разделяет целое поле, которое лучше бы пересекать на санях, которых у нас нет.
Все нужно сделать до сумерек или плохо будет. Проблема даже не в деде. Просто плохо будет.
Каждые минут пять я бросал взгляд на солнце — нельзя упускать ни минуты, но чем дальше, тем быстрее оно клонилось к закату.
Когда солнце оказалось в зимнем зените, из двери выглянула Танька — младшая сестренка трех лет. Позвала меня на обед. Вся семья: бабушка, дед, Танька, мама, папа и я ели так быстро, как только могли. Время утекало сквозь пальцы — мы могли не успеть все сделать до сумерек.
Солнце было на высоте ладони от горизонта, а мне осталось только принести пузырь самогона. Одевшись потеплее и напялив снегоступы, я пустился в путь. Продвигался я медленно. Колени немного ныли после рабочего дня, да и по снегу даже в снегоступах тяжело идти. Я спешил, как мог, не забывая следить за длиной бегущей впереди меня тени.
Поднялся ветер. Скоро небо заволокло тучами. Я не знал, сколько времени осталось до заката, но мог поспорить, что совсем немного. Я начал считать шаги, лишь бы отвлечься от наступления темноты. Поворачивать назад было поздно – я почти дошел. Уже хорошо видно красную крышу дома Дядь Васи. Вот-вот я дойду до него и с ним проведу ночь. А пузырь притащу уже завтра.
Стало совсем темнеть. Поднялась метель, а я все шел. Вперед и вперед, не видя ничего дальше вытянутой руки. Я должен был прийти к Дядь Васе уже давным-давно. Почему я еще не у него? Я бы смог провести ночь там, в безопасности. Вдалеке от Зимних Ветров и Духов Метели.
Хруст снега под снегоступами становился все реже, все медленнее становился мой шаг. Снегоступы сами скрипели под моей тяжестью. Они были очень старые, их еще мой прадед носил. Похоже, я буду последним их владельцем. Лишь бы дожили до конца моего путешествия. Хотя, есть ли мне от этого толк? Я уже никуда не дойду. Ни до Дядь Васи, ни до дома. Я пропал.
Наступила ночь. Стало совсем темно. Слышно было только завывание метели. Иногда сквозь ветер были слышны крики и стоны. А я все шел к своей цели. Но какова она? Зачем я вышел из дома? Но вернуться я тоже не мог. Дорога была потеряна. Скрип снегоступов становился все громче и громче, пока, наконец, моя правая нога не провалилась по колено в снег. Один снегоступ не выдержал. Быстро сняв второй и откинув оба подальше в поле, я пошел дальше, проваливаясь почти по пояс в снег. Идти невероятно тяжело. Не знаю, смогу ли я дойти. Но куда? Куда я иду?
Крики становятся все громче. Они уже легко перекрывают вой метели. Уставшие ноги сковывает глубокий рассыпчатый снег. Я уже не могу идти. Слишком тяжело. Я просто не могу. Белое, мягкое, холодное. Оно прилипает к моему лицу, одежде, варежкам. Что это? Куда я шел? Почему так холодно? Кто я?
Я их вижу. Они прозрачные, слабо светящиеся. Они кричат, бесконечно кричат. Им больно, холодно. Они ищут тепло, они его просят. Я должен им помочь, может, тогда они замолчат.
С трудом я встал, выпрямился, распростер объятия. Я согрею их. И они перестанут кричать. Духи приблизились. Крича, они прошли ледяным ветром сквозь меня, и вот я уже стою, наблюдая, как мое собственное тело падает в рыхлый снег. Ветер утих. Теперь снег крупными хлопьями падал на землю, скрывая до весны тела всех тех, чьи жизни были унесены этой ночью. Их найдут только весной, когда сойдет снег.
Духи Ледяных Ветров забрали еще одну жизнь. Жизнь мальчика пяти лет от роду. Он стал Духом Метели, таким же, как они, как и все те, кто оказался в сумерки или ночью на улице в одиночестве.